Так начиналась война

О начале войны написаны сотни монументальных научных исследований. В них содержатся статистические выкладки и диаграммы, планы и действия противоборствующих сторон, детальный анализ первых промахов и побед. Но чтобы узнать, каким виделось начало этой страшной бойни простому человеку, напрасно обращаться к монументальным трактатам. Помочь в этом могут только рассказы очевидцев.

Вспоминает житель города, пенсионер Ананий Маркович МАЦКО.

В марте 1941 года меня призвали на 40-дневные военные сборы. К этому событию я отнесся – не верите! – с искренней радостью. Вот, думаю, и представился случай еще в одной армии послужить – Красной.

Я ведь считал себя бывалым человеком. За плечами были два года службы в польской армии, отступление со своим конно-саперным эскадроном под натиском гитлеровцев в сентябре 1939 года плен и удачный побег оттуда. Казалось, что самое страшное в моей жизни осталось позади. Что мне были те 40 дней?

Нас, парней из Анисимовичей, Колпеницы, Столовичей и Антоново, послали отбывать сборы за Белосток – на самую границу. Выдали форму латаную-перелатаную, выгоревшую, расползавшуюся по швам и приказали рыть котлованы под дзоты. За день нужно было выбрать два кубометра жесткого грунта, что было под силу не каждому. Добавьте к этому отвратительную кормежку и житье в землянках – и поймете, почему мой былой интерес к Красной Армии быстро улетучился.

С нетерпением ждали все конца сборов. Но, когда минули положенные 40 дней, нас не отпустили. “Вот наберем майский призыв и тогда…” – пообещал нам политрук. Но вот уже и майский призыв взялся за ту же каторжную работу, что и мы, а нас по-прежнему держали в землянках, далеко от родного дома.

Так дотянули до лета. Между тем, обстановка на границе становилась все тревожнее. Один за другим появлялись на нашей стороне поляки-перебежчики, которые говорили:

–  Немец большую силу собирает. Не иначе, война скоро начнется!

– Какая война, – убеждал нас политрук, когда ему рассказывали о сообщениях перебежчиков. – У нас ведь с Германией договор о ненападении. А что войск на границе много, так это немцы свои африканские части на отдых сюда привезли…

Ночью 22-го июня нас разбудил грохот. Землянка, в которой жил наш взвод, заходила ходуном. Стала осыпаться стена, обваливаться крыша. Выскочили мы наружу, а там – взрывы снарядов, вопли раненых. Огляделись по сторонам: все окрестные деревни горят. По небу самолеты проносятся и нас очередями поливают. Залегли.

Когда самолеты пролетели, начали мы с земли подниматься. Одного парня за плечо потрясли: вставай, мол! А он не шевелится. Перевернули на спину и увидели, что ему пуля в затылок вошла и все лицо вырвала.

Мечутся люди вокруг разрушенных землянок и что делать – не знают. Наконец, появился какой-то старшина и скомандовал:

– Занимай оборону!

Винтовки мало у кого были, да и те без патронов: мы ведь стройбат, нам по пять патронов только в караул выдавали. Но приказа послушались, легли головами на запад. А когда на горизонте цепь гитлеровцев увидели, побежали по недостроенным дзотам. Прятаться. Там нас, безоружных, и взяли:

– Руски, ауф! Выходи!

Так, 22-го июня и закончилась для меня эта война. Потом начался плен. Но это уже другая история…