Забвению не подлежит

Не помню, что было вчера, позавчера, а опаленное войной детство стоит перед глазами.

Ночью, когда начиналась бомбежка, моя мама, Янина Ивановна Кабариха, одевала нас потеплее, брала с собой какие-то одеяла, и мы бежали в поле, где часто ночевали, сидели до утра, спрятавшись во ржи. Папы дома не было – помогал партизанам под покровом темноты спиливать телефонные столбы. С тремя маленькими детьми на руках маме приходилось очень тяжело. Не легче было и в послевоенное время – сама голодала (питались крапивой, лебедой), тяжело болела, а поставила всех нас на ноги.

Родители мои были людьми интеллигентными, доброжелательными, открытыми, талантливыми – после окончания гимназии работали в Полонечке школьными учителями. Односельчане очень ценили их и уважали, часто обращались за добрым советом, помощью. Но когда грянула война, и у родителей моих нашлись «доброжелатели». Завистливые и подлые люди были всегда, и особенно во времена крутых перемен в стране. Так и здесь. Однажды один из жителей деревни Юровичи (помню его фамилию до сих пор) почему-то заявил немцам, что моя мама – еврейка. А она была просто брюнеткой с черными длинными косами и черными глазами, украинкой (уроженка города Перемышля). И вот этот юровичский доносчик привел в наш дом фашистов. Они приказали маме собираться и следовать за ними. Когда все вышли во двор, немецкая овчарка вдруг бросилась в открытый курятник, и несушки выпорхнули на улицу. Немцы громко захохотали и принялись курей ловить, а овчарка им в этом помогала. Довольные богатой добычей, фашисты от мамы отстали и ушли с нашего двора.

После этого случая мы долгое время прятались на хуторе у надежных людей, а мама тяжело заболела, у нее появилась первая седина. Моя младшая сестренка, родившаяся в 1941 году, тоже часто болела, всё время плакала. Последствия тех страшных лет остались у нее на всю жизнь.

Отсиделись мы на хуторе и вернулись домой, а в нашем доме (самом красивом в деревне) уже поселился немецкий генерал. Стоит охрана, на улице вереница машин, солдаты заносят в дом мебель, посуду, продукты. Всем нам пришлось ютиться в сарае, и за это спасибо.

Я хорошо помню ту антисанитарию, бесконечные болезни и болячки на теле, постоянное чувство голода и страха за завтрашний день. И всё же, несмотря на все тяготы и ужасы войны, мои родители при любой ситуации не теряли человеческого достоинства. Припоминаю случай, как в погребе, который находился в одном из наших сараев, спрятались два красноармейца. Мама, рискуя жизнью, носила им еду, отдала какую-то папину одежду, а ночью вместе с соседкой Стреченъ Анной отвела их за речку – в деревню Репичи, где было безопаснее.

А еще помню, что долгое время мы прятались во рвах, которые находились в поле. Там люди рыли окопы, землянки. Было очень жарко, постоянно хотелось пить, есть. Однажды мы пришли с мамой в деревню, чтобы взять что-нибудь из продуктов, и. ужаснулись: спаленные дома, вытоптанные огороды, убитые солдаты, на дороге – мертвая разлагающаяся лошадь, дымящиеся остатки строений. Не знаю, откуда люди узнали и почему решили, что если за одну ночь напрясть ниток, наткать полотенец, сделать деревянные кресты и установить их на перекрестках дорог, то война закончится. Они всё так и сделали. Только вот не помню, сколько еще после этого продолжалась война.

И еще хорошо помню, как люди, сидя в землянках, говорили: «Тот день, когда окончится война, будет самым большим праздником. Никто в этот день ничего делать не будет, а только все будем молиться и благодарить Бога, что помог нам выжить».

Спасибо советским воинам, что защитили нашу Родину от коричневой чумы, отстояли ее независимость и подарили нам жизнь.